Элеонора Раткевич - Ларе-и-т`аэ
Калитка скрипнула в последний раз и закрылась. От ступеней потянуло тяжелым каменным холодом. Эттрейг еще раз откинул волосы со лба и встал. Незачем заставлять себя ждать. Не пройдет и минутыдругой, как его позовут. Эттрейг знает это наверняка – потому что знает, зачем его позовут и что ему скажут. Да и может ли он не знать, если он пел сегодня вместе с волками?
Трейгарт и в самом деле ждал племянника. Он еще не вышел из опочивальни, но был одет почти уже полностью, только серый шелковый майлет, расшитый крохотными хрусталиками, все еще валялся на постели. А вот Талле пока не сменила отороченное белым лисьим мехом ночное платье на парадный наряд. В мягком, не стесняющем движений одеянии гораздо удобнее растирать плечи своего возлюбленного. Эттрейг в который уже раз подумал, насколько эти двое друг другу под стать. Он не мог бы себе представить рядом с Трейгартом никакой другой женщины, кроме Талле – высокой, ладной Талле с ее невероятными руками. Кисти ее на первый взгляд казались некрупными – но как опытный музыкант небольшой с виду рукой может взять на клавикордах две октавы, так и пальцы Талле охватывали гораздо больше, чем можно было предположить, бралась ли она за рукоять тяжеленного двуручного меча или же просто, как сейчас, разминала плечи Трейгарта. Принцу нечасто доводилось заставать короля и тем более Талле одетыми подомашнему, запросто, и сейчас он глаз не мог отвести от представшей перед ним картины. Привычная горечь (эх, вот бы волк был! ) подкатила к горлу, когда Эттрейг мельком глянул на короля: тело жилистое, сухое, легкое – и это при довольно широком, в общемто, костяке… идеальное тело для волка… да будь оно проклято, это проклятие!
– Я ждал тебя. – По своей всегдашней привычке Трейгарт, едва только успев ответить на приветствие племянника, сразу перешел к делу. – Изза беглых огней.
– Кто зажигал? – поинтересовался Эттрейг, хотя прекрасно знал ответ. Но сказать такое нельзя – ведь это все равно что сказать: «Я пел сегодня и слышал пение, я видел огни, я знаю, чьи они и какова их весть». Перед безногим плясками не хвалятся.
– Нуну… – Трейгарт иронически заломил бровь. – И о чем ты пел сегодня, если для тебя эта новость и впрямь внове?
Эттрейг мучительно залился краской. Вот это попался так попался!
– Шалопай, – добавил Трейгарт.
Эттрейг опустил голову. Мысленно он молил Тень и Врата согнать краску с его лица, но щеки попрежнему пылали жарко, как угли.
Внезапно ему послышался сдавленный смешок… нет, не послышался! Изумленно вздернув голову, он увидел, что Талле едва сдерживает смех, а Трейгарт, тот и вовсе откровенно потешается.
– Этти, – мягко улыбнулся Трейгарт, – не старайся быть деликатнее похоронных дел мастера. Со мной – не надо.
– Да, – еле вымолвил Эттрейг.
– Тем более сейчас расшаркиваться, юлить и церемонии разводить не время, – чуть приметно вздохнул Трейгарт. – Слишком многое надо успеть сделать до отъезда.
Эттрейг кивнул. Да, если король не оставит ему распоряжений на время своего отсутствия, ему придется справляться самому… к слову сказать, он бы и справился – но раз уж Трейгарт считает, что каждый его шаг должен быть расписан, ему виднее. Кто здесь король, в концето концов? А то, что Эттрейг лет с четырнадцати фактически правит страной во время особенно долгих недомоганий короля, ничего не значит: Трейгарт, даже и разбитый недугом, всегда рядом и всегда может поправить или даже отменить неудачное распоряжение… и если он ни разу ничего из решений принца не отменил…
– Конечно, лучше бы вызов на Большой Совет пришел зимой, – заметил Трейгарт, вырывая принца из его раздумий.
– Почему? – искренне удивился Эттрейг.
– Потому что ты успел бы стать совершеннолетним, – отрезал Трейгарт. – И на Совет бы поехал как король, а не как королевский племянник.
– Как… король? – задохнулся Эттрейг.
Трейгарт, прищурясь, одарил его долгим взглядом.
– Потвоему, я нарек тебя наследником престола для собственного развлечения? – поинтересовался король.
– Нет… но… – Эттрейг потерял дар речи окончательно. Нет, он знал, что когданибудь унаследует корону… но ведь наследство получают от того, кто умер – и как такое сказать прикажете?"Я, дядюшка, ожидал этой чести только после вашей смерти" – так, что ли?
– Или ты дожидаешься, пока я окончательно скрещу лапы? – Трейгарт прищурился еще сильнее. – Не рановато ли?
– Прекрати, – фыркнула Талле. – У тебя с утра пораньше шуточки такого пошиба, что никакой наследник престола не поймет, даже Этти.
Трейгарт ухмыльнулся.
– Ладно, любимая, – покаянно произнес он – вот только в его карих глазах не было ни следа раскаяния. – Хотя я всегда считал, что король должен уметь понимать любые шутки. Даже самые сомнительные.
– Вот когда станет королем, тогда и будет понимать, – возразила Талле. – А сейчас ему не до шуток. Какие шутки, когда ему со дня на день уезжать!
До слов Талле Эттрейг главной частью этой сногсшибательной новости полагал формулировку «как король» – и лишь теперь уяснил, что чудовищная фраза содержала слово «поехал».
– Так значит… это я поеду? – оторопело прошептал он.
– Конечно. – Король встал, и руки Талле мягко соскользнули с его плеч. – Чем раньше ты начнешь привыкать к своим обязанностям, тем лучше. Ты умеешь уже почти все… эта поездка восполнит ту малость, которой тебе пока недостает. И потом, Этти – вдвоем мы ехать не можем, ктото должен остаться здесь. Ехать без тебя? Так ведь взять Талле на совещание королей я тоже не могу – а что, если меня прямо там и прихватит?
Будь оно проклято, это проклятие!
– Не вешай нос, волчонок, – усмехнулся Трейгарт. – Пора привыкать. Еще несколько месяцев – и это все твое.
– Я привыкну, – с угрозой пообещал Эттрейг. – Меня ведь не корона пугает.
– Да? – поинтересовался король. – А что же?
– А то, – с расстановкой заявил Эттрейг, – что когда ты спихнешь корону на мою голову, то наконецто надумаешь жениться, а меня на свадьбу не позовешь, чтобы я не отвлекался от своих королевских обязанностей. Только ты учти, я тогда вас на медовый месяц отправлю в Адейну. Своей королевской волей. Розы нюхать.
– Вот видишь, – Трейгарт с самой серьезной миной обернулся к Талле, – понимать монаршие шутки он еще не научился, а вот сам так шутить – вполне. Еще бы пару уроков ему дать… жаль, что и впрямь некогда.
Эттрейг только развел руками и поклонился. Перешутить дядюшку в его излюбленной манере у принца до сих пор не получилось ни разу – не получится и впредь. Во всяком случае, в ближайшее время.